«Антиформалистический раёк» — музыкальное произведение Дмитрия Шостаковича для четырёх басов, чтеца, хора и фортепиано. Создавался с 1948 (по другим данным, с 1957) по 1968 год, впервые поставлен на сцене в 1989 году в Вашингтоне.

Не имеет номера в списке опусов композитора^[1]. Представляет собой одноактную сатирическую кантату или мини-оперу, посвящённую собранию музыкальных деятелей, направленному на осуждение формализма в музыке. Это единственное крупное сочинение Шостаковича, написанное на собственный текст^[2].

История создания

Жанр сочинения восходит к музыкальной сатире Модеста Мусоргского «Раёк» (1870), в которой тот высмеивал музыкальных деятелей, выступавших против принципов «могучей кучки».

Идея произведения возникла у композитора в 1948 году, когда в результате недовольства, которое у Сталина вызвала опера Вано Мурадели «Великая дружба», в СССР началась масштабная пропагандистская кампания за народность и против антинародности и формализма в музыке. В ЦК ВКП(б) прошло трёхдневное совещание деятелей советской музыки, в котором приняли участие более 70 ведущих советских композиторов, музыковедов и музыкальных деятелей. 10 февраля 1948 года было постановление ЦК «Об опере “Великая дружба” В. Мурадели», в котором упоминались и «антинародные, формалистические извращения в творчестве Д. Шостаковича»^[3] Вскоре травля «формалистов» продолжилась на собрании в Центральном Доме композиторов, а затем в на Первом Всесоюзном съезде Союза композиторов. Одним из основных объектоы критики на собраниях и в прессе был Шостакович, который был уволен из Ленинградской консерватории, а его сочинения перестали исполнять крупнейшие советские оркестры.

Первая редакция «Райка» была готова в мае 1948 года, однако композитор показал её лишь нескольким близким друзьям. Надежды публичное исполнение произведения появились во время «оттепели», однако запрещение премьеры 13-й симфонии Шостаковича в 1962 году и ряд громких политических процессов в СССР сделали это невозможным. В своём окончательном виде «Раёк» был завершён в 1968 году, однако при жизни композитора не исполнялся.

Рукопись произведения была сохранена музыковедом Леонидом Лебединским, который лишь в 1987 году тайно передал его через Швейцарию Мстиславу Ростроповичу. Ростропович впервые исполнил 12 января 1989 года в концертном зале Центра им. Кеннеди в Вашингтоне (текст в английском переводе).

Действующие лица

• Председатель
• Товарищ Единицын — «музыковед номер один», «главный консультант и музыкальный критик»
• Товарищ Двойкин — «музыковед номер два, имеющий к тому же голос и возможность вокализировать»
• Товарищ Тройкин
• Хор («музыкальные деятели и деятельницы»)

Сюжет

Во Дворце культуры происходит плановое собрание на тему «Реализм и формализм в музыке». Ведущий последовательно предоставляет слово для выступления трём выдающимся ораторам, присутствующие в зале бурно приветствуют их речи.

Товарищ Единицын (говорит с грузинским акцентом) в своей небольшой речи выдвигает тезис о том, что

…реалистическую музыку пишут народные композиторы,

а формалистическую музыку пишут антинародные композиторы.

и видит основную задачу в том, чтобы народные композиторы продолжали развивать реалистическую музыку, а антинародные композиторы «прекратили бы своё более чем сомнительное экспериментирование в области музыки формалистической».

Товарищ Двойкин в своей речи указывает на то, что от музыки требуется красота и изящество, тогда как

Музыка немелодичная, музыка неэстетичная,

музыка негармоничная, музыка неизящная,

это, это бормашина!

или, или музыкальная душегубка!

Кроме того, он настаивает на том, что «в кавказских операх должна быть настоящая лезгинка», причём она должна быть «простой и известной, лихой, обычной, популярной и обязательно кавказской».

Затем слово имеет товарищ Тройкин, который неправильно ставит ударение в фамилии Римского-Корсакова и утверждает, что «У нас усё должно быть как у классиков»:

Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков,

вы музыкальны, изящны, стройны.

Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков,

вы мелодичны, красивы, звучны.

Он также обращает внимание на то, что при всём при этом везде и всюду необходима бдительность и предостерегает против попыток «проникновения буржуазной идеологии в нашу молодёжь»:

Ну а если буржуазные идеи кто-нибудь

воспримет надолго, тех будем мы сажать,

и в лагеря усиленного режима помещать!

Хор с энтузиазмом подхватывает его призыв.

Цитирование

В литературной основе текста лежат подлинные высказывания партийных лидеров того времени и их характерные речевые интонации. Прототипы персонажей — Сталин (Единицын), Жданов (Двойкин) и Шепилов (Тройкин). (Председатель одному из наиболее известный исполнителей всех четырёх партий «Райка» Алексею Мочалову представлялся как «этакий волгарь, что-то в нём от Максима Горького»^[4].)

Для речи Единицына характерны «клише сталинского дискурса с его навязчивыми тавтологиями, претенциозной логичностью и дурной цикличностью, катехизисной риторикой вопросов-ответов, задаваемых самому себе, и двойной негацией», которые «раскрывают главное свойство сталинского нарратива — пустоту, зияющую в порожних грамматических конструкциях»^[5].

Речь Двойкина, напротив, построена на прямой цитации речи Жданова на совещании в ЦК 1948 года, в котором он утверждал, что «мы стоим за красивую, изящную музыку», что «целый ряд произведений современных композиторов… напоминает… не то бормашину, не то музыкальную душегубку» и упоминал «популярные мелодии лезгинки»^[5].

Первая часть арии Тройкина также содержит цитаты из речи Жданова, при этом присутствует деталь, отсылающая непосредственно к Шепилову, который произнёс неправильное ударение в фамилии Римского-Корсакова в речи на Втором съезде Союза композиторов (1957).

Большую роль в произведении играют музыкальные цитаты^[6][5]:

• туш звучит несколько раз во время выступлений Единицына и Двойкина;
• речь Единицына во многом основана на мелодии любимой Сталиным песни «Сулико»;
• в конце речи Двойкина использована мелодия кавказской «лезгинки» и реминисценция из оперетты самого Шостаковича «Москва, Черемушки»;
• выступление Тройкина начинается с русской народной мелодии «Камаринская», а затем последовательно звучат интонации песни Тихона Хренникова из кинофильма «Верные друзья», русская народная песня «Калинка» и куплеты из комической оперы Робера Планкетта «Корневильские колокола».

В словах Тройкина «Глинка, Дзержинка, Тишинка моя, / Расхреновая поэмка, сюитка моя» прочитываются имена идеологических противников Шостаковича — «народных» композиторов Тихона Хренникова и Ивана Дзержинского^[5].

Известные записи

• 1989 — Вокальный ансамбль «Audite nova». Солисты: Н. Гюзелев, Н. Сторожев, Р. Тесарович, А. Володось. Дирижёр: М. Ростропович (ERATO ECD 75571, 1990)^[7]
• 1989 — Хоровое общество Вашингтона. Солисты: J. Deutsch, E. Halfvarson, J. Rodescu, A. Wentzel. Дирижёр: N. Scribner (ERATO ECD 75571, 1990)^[7]
• 1993 — Государственная академическая симфоническая капелла России. Солисты: Яковенко С., Шепс И. Дирижёр: Полянский В.К. (SAISON RUSS/ CDM LDC 288 075, 1994)^[7]
• 1995 — Оркестр Московского государственного академического камерного музыкального театра п/у Б. А. Покровского. Солист: А. Мочалов. Дирижёр: А. Левин (TRITON 17 008, 1996)^[7]
• 2002 — Запись в церкви св. Екатерины, Санкт-Петербург. Фёдор Кузнецов, бас; Юрий Серов, фортепиано; Молодёжный камерный хор Санкт-Петербурга, художественный руководитель и дирижёр Юлия Хуторецкая^[8]
• 2006 — Капелла Св. Иосифа, запись с концерта в Концертном зале на Пречистенке. Пётр Кутьин, баритон; Иван Лебедев, фортепиано; музыкальные деятели и деятельницы — Михаил Блинков, Роман Глухов, Илья Мер^[9]

Экранизации

• «Шостакович смеётся» («Центрнаучфильм», 1993) — документальный фильм В. Бермана по мотивам «Антиформалистического райка»

Литература

• Manashir Yakubov. Shostakovich’s Anti-Formalist Rayok // Shostakovich in Context / Ed. Rosamund Bartlett. Oxford: Oxford University Press, 2000.

Примечания