Бори́с Алексе́евич Чичиба́бин (9 января 1923, Кременчуг — 15 декабря 1994, Харьков; настоящая фамилия Полушин) — советский и русский поэт, лауреат Государственной премии СССР (1990), которого обычно относят к так называемым «шестидесятникам».

Жил в Харькове, где на протяжении трёх десятилетий был одним из самых известных и любимых представителей творческой элиты города (1950-е — 1980-е годы). С конца 50-х годов его стихотворения в рукописях широко распространялись по всей стране. Официальное признание пришло к поэту только в конце жизни, в годы перестройки.

Жизнь и творчество

Б. А. Чичибабин воспитывался в семье офицера, окончил школу на родине Репина — в Чугуеве Харьковской области. Его псевдоним взят в честь двоюродного деда со стороны матери, академика Алексея Евгеньевича Чичибабина, выдающегося учёного в области органической химии и одного из первых советских «невозвращенцев». В 1940 г. Борис начал учёбу на историческом факультете Харьковского университета, но в начале войны был призван в армию и служил на Закавказском фронте.

В 1945 г. поступил на филологический факультет ХГУ, но уже в июне 1946 г. был арестован и осуждён на 5 лет лагерей «за антисоветскую агитацию». Предположительно^[1], причиной ареста были стихи — крамольная скоморошья попевка с рефреном «Мать моя посадница», где были, например, такие строки:

Пропечи страну дотла,
Песня-поножовщина,
Чтоб на землю не пришла
Новая ежовщина!

В тюрьме Чичибабин написал «Красные помидоры», а в лагере — «Махорку», два ярких образца «тюремной лирики». Эти стихи, положенные на музыку одним из ближайших друзей Чичибабина — актёром, певцом и художником Леонидом («Лешкой») Пугачевым, широко разошлись по стране.

Уже в 50-е годы, после возвращения из лагерей, намечаются основные темы поэзии Чичибабина. Это, прежде всего, гражданская лирика, «новый Радищев — гнев и печаль» которого вызывают «государственные хамы», как в стихотворении 1959 г. «Клянусь на знамени весёлом» («Не умер Сталин»).

К ней примыкает редкая в послевоенной поэзии тема сочувствия угнетённым народам послевоенной советской империи — крымским татарам, евреям, «попранной вольности» Прибалтики — и солидарности с ними («Крымские прогулки», «Еврейскому народу»). Эти мотивы сочетаются у Чичибабина с любовью к России и русскому языку, преклонением перед Пушкиным и Толстым («Родной язык»), а также с сыновней нежностью к родной Украине:

У меня такой уклон:
Я на юге — россиянин,
А под северным сияньем
Сразу делаюсь хохлом.

Ю. Г. Милославский:

…Чичибабиным, как «культуртрегером», собственно — проповедником, было предпринято нечто большее: в его сочинениях упорно и последовательно предлагался некий идеальный надвременной культурный ряд, в котором возлюбленная им двоица «красно солнышко Пушкин, синь воздух Толстой — неразменные боги России» могли бы непротиворечиво состыковаться с Шаровым и Солженицыным, Окуджавой и Эренбургом, — при посредничестве Паустовского и Пастернака. Это был как бы некий литературно-экуменический рай, где нет уже «болезни, печали и воздыхания», порожденных полярностью, чуждостью друг другу тех или иных явлений культурного міра. Противоречия преодолеваются «просветительным» синтезом-миссией: так как поэзия, по Чичибабину, «спасает мір».

В начале-середине 60-х, на волне массового увлечения поэзией, Чичибабин с успехом читает стихи на поэтических вечерах, ведёт литературную студию. Из печати выходят четыре сборника его стихов. Однако цензурный гнёт, вместе с органически присущей Чичибабину установкой на демократичность и его не изжитым в ту пору революционным романтизмом, привели к тому, что в этих книгах оказалось немало стихов, звучавших декларативно, вполне в духе официоза. В 1968 году, после вторжения в Чехословакию, даже само название сборника «Плывёт Аврора» отталкивало читателей.

Такая потеря индивидуальности привела Чичибабина к глубокому духовному кризису («…Уходит в ночь мой траурный трамвай»):

Я сам себе растлитель и злодей,
и стыд и боль как должное приемлю,
за то, что всё придумывал — людей
и землю.

А хуже всех я выдумал себя…

Выход наметился, когда поэт встретил свою настоящую любовь («Сонеты к Лиле»). «Уход из дозволенной литературы… был свободным нравственным решением, негромким, но твёрдым отказом от самой возможности фальши»^[2].

Чичибабин возвращается к работе экономистом «в трамвайном управлении», пишет для себя и для друзей. Его темами остаются любовь, природа, книги. В начале 70-х Чичибабин мучительно переживал эмиграцию своих друзей, благословляя их, а не осуждая:

Дай вам Бог с корней до крон
без беды в отрыв собраться.
Уходящему — поклон.
Остающемуся — братство.

В 1973 г., после появления сборника в самиздате и публичного чтения резкого стихотворения о «воровских похоронах» Твардовского, Чичибабина исключают из Союза писателей (восстановлен в октябре 1987). Его ответ таков:

Нехорошо быть профессионалом:
Стихи живут, как небо и листва.
Что мастера? — Они довольны малым.
А мне, как ветру, мало мастерства.

Благодаря прямоте и отсутствию фальши, поэзия Чичибабина в 70-е — 80-е годы становится известна интеллигенции и за пределами Харькова. В годы перестройки его стихи зазвучали злободневно, насущно, их активно печатают газеты и журналы, выходят итоговые неподцензурные сборники. В 1990 г. за книгу «Колокол» поэт удостоен Государственной премии СССР. Чичибабин участвует в работе общества «Мемориал», даёт интервью, выезжает в Италию, в Израиль.

Но принять результаты перестройки поэту оказалось непросто. Его «стихи обходят с неприязнью барышника и торгаша». Чичибабин, которому были «думами близки» и «Россия с Украиной», и «прибалтийской троицы земля», и «Армения — Божья любовь», не смог смириться с распадом Советского Союза, отозвавшись на него исполненным боли «Плачем по утраченной родине».

Борис давно понял своё предназначение поэта и следовал ему до конца дней

— Булат Окуджава ^[3]

Похороны Бориса Чичибабина в декабре 1994 г. в Харькове были многолюдны.

Память

• Именем Чичибабина названа улица 8-го Съезда Советов в центре города, в районе Госпрома, на которой он жил в 1950-х годах.
• На этой улице, названной в его честь, сооружена мемориальная доска со скульптурным портретом (была разбита, в настоящий момент без портрета).
• В Харькове ежегодно проводится поэтический фестиваль Чичибабинские чтения.

Библиография

• Мороз и солнце. Книга лирики. — Харьков, 1963.
• Молодость. — М.: Советский писатель, 1963.
• Гармония. Книга лирики. — Харьков: Прапор, 1965.
• Плывет Аврора: Книга лирики. — Харьков: Прапор, 1968.
• Колокол: Стихи. — М.: Известия, 1989; М.: «Советский писатель», 1991 ISBN 5-265-01312-1
• Мои шестидесятые. — Киев: Дніпро, 1990. ISBN 5-308-00690-3
• Цветение картошки: Книга лирики. — М.: Моск. рабочий, 1994 ISBN 5-239-01703-4
• 82 сонета + 28 стихотворений о любви. — М.: Агентство «ПАN», 1994 ISBN 5-7316-0011-2
• В стихах и прозе. — Харьков: СП «Каравелла», 1995 ISBN 5-7707-8449-0; Харьков: Фолио, 1998 ISBN 966-03-0325-4
• Экскурсия в Лицей. Стихотворения. Поэма. — Харьков: Фолио, 1999 ISBN 966-03-0607-5
• Когда я был счастливый. Стихи. — Киев: Издательский Дом Дмитрия Бураго, 2001 ISBN 966-7825-26-4
• Благодарствую, други мои... Письма. — Харьков: Фолио, 2002 ISBN 966-03-1704-2
• Прямая речь. — Харьков: Фолио, 2008 ISBN 978-966-03-4049-7
• Собрание стихотворений. — Харьков: Фолио, 2009. — 890 с., 2000 экз. ISBN 978-966-03-4441-9

Ссылки

• Биография, стихи, воспоминания
• А. Н. Губайдуллина Две родины в лирике Б.Чичибабина
• Борис Чичибабин аудио и видео
• Ю. Г. Милославский. Русский религиозный «шестидесятник». К 45-летию литературной студии Б. А. Чичибабина http://nk.kojapress.com/critics/miloslavsky_chichibabin.html

Примечания