06-05-2023
Соломон Моисеевич Волков (17 апреля 1944, Ленинабад, Таджикская ССР) — советский и американский музыковед[1][2][3], журналист и писатель.
Содержание |
В 1945-1958 годы жил в Риге, куда его родители вернулись из эвакуации. Поступил в Рижскую специальную музыкальную школу имени Эмиля Дарзиня при Латвийской государственной консерватории имени Я. Витола по классу скрипки (1950-1958 годы). В 1958 году перевёлся в Ленинградскую специальную музыкальную школу для особо одаренных детей при Консерватории имени А. Н. Римского-Корсакова.
Окончил Ленинградскую консерваторию. В 1973-74 годах был старшим редактором отдела в журнале Союза композиторов СССР «Советская музыка» (писал небольшие аннотации книг[4], рецензии на концерты[5] и т. п.). В 1976 году эмигрировал в США.
Женат на пианистке и фотографе Марианне Волковой. Член редсовета русско-американского журнала «Чайка». Член независимого жюри премии «Либерти», присуждаемой ежегодно с 1999 года за вклад в развитие русско-американских культурных связей.
Сотрудничество музыковеда с композитором Дмитрием Шостаковичем началось в начале 1970-х годов, когда Волков работал над книгой «Молодые композиторы Ленинграда» (издательство «Советский композитор», 1971), предисловие к которой («Достойная смена») написал Шостакович.
В 1979 г. в США опубликовал в переводе на английский книгу «Свидетельство» (англ. Testimony: The Memoirs of Dmitri Shostakovich as Related to and Edited by Solomon Volkov), утверждая, что она представляет собой рассказы Дмитрия Шостаковича о своей жизни и творчестве, записанные Волковым в ходе встреч с Шостаковичем в Ленинграде в 1971—1974 гг. В этой книге Шостакович довольно резко высказывается о некоторых своих коллегах и выражает весьма отрицательное отношение к советской власти.
После выхода книги последовал ряд протестов из СССР, обвинявших Волкова в фальсификации. С протестами, в частности, выступили сын Шостаковича Максим и жена Ирина, а также подписавшие коллективное письмо композиторы Вениамин Баснер, Моисей Вайнберг, Кара Караев, Юрий Левитин, Борис Тищенко и Карен Хачатурян. В этих протестах особо подчёркивалось, что Шостакович был вполне лоялен к советскому режиму. В то же время ряд музыкантов, находившихся к этому времени в эмиграции, — в частности, Мстислав Ростропович и Владимир Ашкенази — высказались в поддержку книги, подготовленной Волковым[6][7].
Позднее, эмигрировав из СССР, изменил тональность своих отзывов о книге и Максим Шостакович, признавший точность вырисовывающегося в «Свидетельстве» облика композиторачешский язык рассказывают, что он написал для неё послесловие и принял участие в презентации в Праге[8]). В то же время ни один из композиторов, подписавших письмо против книги Волкова, не заявил о вынужденности этого шага или об изменении своих взглядов на проблему даже после распада СССР, а Борис Тищенко, некогда познакомивший Волкова с Шостаковичем, подтвердил свою прежнюю позицию относительно сфабрикованности книги в 1992 г.[9]
; в некоторых случаях Шостакович-сын так или иначе участвовал в переизданиях книги, подготовленной Волковым (в частности, инициаторы перевода книги наЛитературовед Алла Латынина пришла в 2005 году к выводу о том, что книга Волкова «Свидетельство» в большинстве случаев достоверна по своему содержанию, но подлинность её остаётся недоказанной[10].
Для доказательства подлинности бесед Волковым были предоставлены некоторые страницы, подписанные Шостаковичем. Однако, как установила Лорел Фэй[11], подписанные страницы оказались копиями газетных статей и рецензий Шостаковича, опубликованных за десятки лет до предполагаемых бесед, между тем, Волковым они были представлены как текст, надиктованный ему Шостаковичем[12]. Сторонники Волкова объясняют эти совпадения превосходной памятью Шостаковича[13]. Полин Фейрклаф отмечает, что после публикаций Фей, организованный небольшой группой музыкальных журналистов поток грязи в её адрес (в основном в Британии и Феофановым и Хо в США), был абсолютно беспрецедентен для западного музыковедения [14] .
Профессиональные музыковеды сходятся во мнении, что книга Волкова о Шостаковиче не является достоверным источником. Вышедшая в 2004 году книга «A Shostakovich Casebook» (под редакцией Малколма Брауна[12]) содержит статьи ведущих специалистов по Шостаковичу, критикующих книгу Волкова. Среди авторов статей Лорел Фэй, Ричард Тарускин, Левон Акопян, руководитель научно-аналитического отдела Московской государственной консерваторим имени П. И. Чайковского Алла Богданова, профессор музыки Манчестерского университета Дэвид Фэннинг, Людмила Ковнацкая, друг Шостаковича Борис Тищенко и другие.
В этой же книге перепечатаны (данные прежде газете Нью-Йорк Таймс)[15] интервью вдовы композитора Ирины Антоновны Шостакович, в которых она (среди прочего) с протокольной точностью воспроизводит события, предшествовавшие изданию книги Волкова[16], выдвигает против него обвинения в подлоге и называет имя реального информатора С. Волкова, некоего Льва Лебединского — «небрежного мемуариста, с которым Шостакович прекратил всякие отношения задолго до того»[17].
Джонатан Кондер из университета Питт Джонстауна в рецензии на сборник отмечает, что статья Лорел Фэй «Volkov’s Testimony Reconsidered» не оставляет камня на камне от книги Волкова и что любой беспристрастный читатель должен увидеть, что книга Волкова сомнительна[18]. Левон Акопян, крупный российский специалист по Шостаковичу, в книге «Шостакович. Опыт феноменологии творчества» отмечает, что «скомпилированная и, возможно, отчасти сфальсифицированная» книга Волкова — «довольно тривиальный документ, где фигура Шостаковича адаптирована к посредственному профессиональному и интеллектуальному уровню его собеседника»[19]. Акопян также отмечает, что «факт клеветы Волкова в адрес умершего коллеги[20] заставляет скептически относиться ко всему, что он говорит» [21] . Ведущий западный музыковед Ричард Тарускин отмечает, что учёные быстро пришли к выводу, что «Свидетельства» представляют собой подделку[22]. В то же время в поддержку «Свидетельства» продолжают высказываться непрофессионалы — в частности, Евгений Евтушенко[23].
В 2004 году судьбе Шостаковича и его взаимоотношениям с советской властью была посвящена новая книга Волкова «Шостакович и Сталин: художник и царь», вышедшая одновременно в России и в США, предисловие к которой написали Владимир Спиваков и М. Д. Шостакович. Вторая книга Волкова о Шостаковиче не получила широкого резонанса ни в России, ни за рубежом.
Успех первой книги о Шостаковиче вдохновил Волкова на дальнейшие записи своих бесед с великими собеседниками. Так появились книги разговоров Волкова с балетмейстером Джорджем Баланчиным и скрипачом Натаном Мильштейном (англ. From Russia to the West: The Musical Memoirs and Reminiscences of Nathan Milstein; 1991).
Самая популярная в России работа Волкова — книга его бесед с поэтом Иосифом Бродским, вышедшая уже пятью изданиями. Этот проект возник, когда Волков стал посещать в качестве вольнослушателя лекции Бродского в Колумбийском университете (Нью-Йорк) осенью 1978 года. Как он объяснит в своем предисловии к книге, Бродский «комментировал тогда для американских студентов своих любимых поэтов: Цветаеву, Ахматову, Роберта Фроста, У. Х. Одена. Эти лекции меня ошеломили.<…> У меня возникла идея книги „разговоров“, которую я и предложил Бродскому. Он сразу же ответил согласием»[24].
Работа над книгой продолжалась с осени 1978 г. до зимы 1992 г. и состояла в том, что Бродский отвечал на вопросы Волкова, который записывал их беседы. В течение этого времени многие главы из будущей книги появлялись в периодике и в сборниках — сначала на Западе, а затем, когда это стало возможным, и в Москве[25]. Главы о жизни Бродского в Нью-Йорке и об Ахматовой публиковались также в виде отдельных изданий[26]. В общей сложности более половины материалов было опубликовано при жизни поэта.
Полностью книга увидела свет в 1998 году: на английском языке в Нью-Йорке[27] и на русском в Нью-Йорке[28] и в Москве[29]. Название «Диалоги с Иосифом Бродским» закрепилось в последующих переизданиях.
«Диалоги с Бродским» были восприняты как важный вклад в изучение биографии и творчества поэта. «Это, несомненно, выдающееся событие, — писал эссеист Борис Парамонов в журнале „Звезда“. — Книга, бесспорно, удалась.<…> Книга помогает понять Бродского. Она дает, я бы сказал, ключ к многочисленным шифрам его поэзии. Яснее делается тематика Бродского, самое мировоззрение его. И человек яснее делается, а это очень много»[30].
Близкий к Бродскому писатель и эссеист Петр Вайль в своей рецензии в журнале «Итоги» выделял другой аспект книги: «…общение с Бродским делало лучше — мужественнее, проще, честнее, тоньше. По крайней мере хотелось таким становиться. Тот же эффект производит чтение „Разговоров“ — потому, конечно, что здесь звучит живой, подлинный голос»[31]. Академик Вяч. Вс. Иванов, также близко знавший Бродского, указывал, что из «Диалогов» читатели узнают о Бродском «многое, что могло бы иначе остаться неизвестным: как и почему он ушел из школы, где скитался в годы странствий по России, каково ему было в тюрьме, в сумасшедшем доме и в ссылке в деревне на русском Севере. Как он начал писать и как сложились его отношения с большими русскими, европейскими и американскими поэтами, которым он себя считает обязанным. Особой удачей книги мне кажутся беседы об Ахматовой»[32].
Беседы об Ахматовой, с которыми он ознакомился еще в журнальной публикации, выделял и поэт Чеслав Милош, лауреат Нобелевской премии по литературе. Милош писал: «Это — глубочайшее из сказанного им об Ахматовой и, может быть, самое глубокое из сказанного о творческом процессе кем бы то ни было»[33].
Друг Бродского и исследователь его творчества писатель Яков Гордин в своем предисловии подчеркивал строгую документальность «Диалогов с Бродским»: «Наличие магнитофона исключает фактор даже непредумышленной интерпретации. Перед читателем не волковский Бродский, но Бродский как таковой. Ответственность за все сказанное — на нем самом. При этом Волков отнюдь не ограничивает себя функцией включения и выключения магнитофона. Он искусно направляет разговор, не влияя при этом на характер сказанного собеседником. Его задача — определить круг стратегических тем, а внутри каждой темы он отводит себе роль интеллектуального провокатора»[34]. Определяя значение работы Волкова, Гордин заключал, что «Диалоги с Бродским» — «книга для русской культуры уникальная. Сам Волков пишет в авторском предисловии об экзотичности для России этого жанра, важность которого, однако, очевидна. <…> И ни один исследователь жизни и творчества Бродского не может отныне обойтись без этой книги»[35].
Действительно, в наиболее авторитетной на сегодняшний день биографии Бродского, принадлежащей перу Льва Лосева, а также в его предисловии и комментариях к дефинитивному изданию стихов Бродского в «Библиотеке поэта», он многократно ссылается на «Диалоги с Бродским»[36][37].
Волков также написал «Историю культуры Санкт-Петербурга» (англ. St. Petersburg: A Cultural History; 1997), изданную в 2005 году в США и в 2007 году в России. В 2008 году одновременно по-русски и по-английски вышла книга Волкова «История русской культуры XX века. От Льва Толстого до Александра Солженицына» (англ. The Magical Chorus. A History of Russian Culture From Tolstoy to Solzhenitsyn).
Волков, Соломон Моисеевич.