23-10-2023
Реформа была проведена постановлением СНК БССР (опубликовано 26 августа 1933 года). Был введен свод правил грамматики (издан в 1934 году), который действовал до 1959 года.
Содержание |
После того, как «Грамматика для школ» Тарашкевича получила официальный статус в БССР (начало 1920-х гг.), опыт её широкого использования (в системе образования и пр.) выявил ряд недостатков и недоработок. Языковед и педагог Я. Лёсик разработал проект реформы грамматики Тарашкевича (в частях орфографии и азбуки). Проект был опубликован (1925), широко обсуждался и был основной темой проведенной в Минске в ноябре 1926 года Академической конференции по реформе белорусской орфографии и азбуки.
Решения конференции по положениям проекта послужили основой («авторитетным, но необязательным материалом») для работы Правописной комиссии под рук. С. Некрашевича (работала 7.12.1927-7.4.1929), чьей задачей была разработка проекта реформы белорусской орфографии — «упростить грамматику Тарашкевича в сложных или неясных местах, дополнить её в местах недостаточной разработанности, например, правописания заграничных слов, совместно с созданием новых правил (правописание имён и географических названий)».
После завершения работы комиссии был подготовлен (1930) проект реформы и опубликован итоговый доклад. Проект включал как совершенно новые правила, так и «старые» правила в измененной или неизмененной форме. Изменения правил были как результатами работы комиссии, так и подтверждёнными комиссией постановлениями конференции 1926 года.
Примечательно, что в окончательной корректуре было исключено написание мягкого знака для обозначения ассимилятивной мягкости согласных, как тогда делалось в словах типа сьнег, жыцьцё и под. (в современной белорусской грамматике такое написание также отсутствует). Отмечалось, между прочим, что решить проблему написания безударного е/э до конца не удалось.[1]
Проект реформы не был осуществлён, так как далее в 1930 году в БССР было организовано дело т.наз. «Союза освобождения Беларуси», и были репрессированы до 100 ведущих работников науки и образования, а в их числе — почти все ведущие языковеды; их научные труды (например, обширные картотеки языка) были изъяты, пользоваться ими было запрещено. Репрессии остановили работы как по реформе, так и многим другим академическим проектам; в один из периодов 1931 года в Институте языкознания работало 6 сотрудников, причём знающих языковедов практически не осталось.[2]
Однако, работа над проектом реформы была продолжена (с участием, например, писателя Андрея Александровича — он же позднее руководил и изданием нового свода правил, и работами по созданию нового, «не-вредительского», русско-белорусского словаря изд. 1937 года), но уже не так гласно. Неожиданно для многих[3], в новый проект были введены и многие грамматические изменения. В правописании был усилен морфологический принцип, то есть предполагающий сохранение неизменным написание смыслообразующих морфем, вне зависимости от позиционных фонетических вариаций (на том же принципе основаны правила правописания в большинстве европейских языков).
Новый свод, принятый в 1933 и изданный 100-тыс. тиражом в 1934 году, имел 84 правила. Основные отличия реформированного правописания и грамматики:
Современные белорусские филологи подчеркивают тот факт, что более 20 новых правил, введенных реформой 1933 года, искажали установившиеся нормы белорусского литературного языка путём искусственного наложения на них правил русского языка.[4]
Также, некоторые совремненые Белорусские филиологи считают, что реформа правописания была направлена на слияние народов и культур в одну культуру с одним языком и отражала не столько национальную специфику белорусского языка, сколько особенности русского языка, в соответствии с которым проводились изменения орфографических и грамматических принципов белорусского языка[5].
Наркомовка.