Не́рчинский договор (редко Нерчинский трактат) — мирный договор между Россией и Китаем, впервые определивший отношения и границу между двумя государствами. Заключён 27 августа (6 сентября) 1689 года у Нерчинска.

Явился итогом «Албазинской войны» — осады маньчжурским войском русской крепости Албазин 1685 и 1686 годов. Подписан российским посольством во главе с Фёдором Головиным и представителями цинского государства во главе с Сонготу. Граница проведена по реке Аргуни и далее по Становому хребту к берегу Охотского моря (восточный участок границы не получил чёткого географического обозначения, так как считалось, что хребет достигает моря^{[источник?]}).

Россия по договору лишалась крепости Албазин, теряла освоенное ею Приамурье. Составлен на латинском, маньчжурском и русском языках (подлинник на русском считается утраченным). Прекратил действие с заключения Айгунского (1858) и Пекинского (1860) договоров.

История

Предыстория

В XVII веке русские активно осваивали регион Забайкалья и Приамурья, получивший название Даурия. Управление этими землями осуществлялось из Нерчинска, который был основан в 1653 году. В Даурию из других районов Сибири, и даже из Москвы, самовольно уходили массы крестьян, служилых и промышленных людей. В 1670—1680-е годы на Амуре существовало несколько русских поселений с Албазинским острогом, основанным в 1651 году. В это же время русские остроги Забайкалья подвергались постоянным нападениям со стороны монгольских ханов. Несмотря на то, что земли русских поселенцев не граничили ни с родовыми землями маньчжуров, ни с Китаем^{[комм. 1]}, цинское правительство отнеслось к ним крайне враждебно, опасаясь ухода недавно покорённых маньчжурами эвенков и иных племён к русским. После перехода некоторых крупных родов под покровительство России маньчжурское правительство Китая стало добиваться ухода русских с берегов Амура^{[источник не указан 207 дней]}.

Правительство России в целях установления мирных отношений направляло в Китай своих представителей. В 1618 году Пекина впервые достигла дипломатическая миссия казака Ивана Петлина. В 1654 году в Пекин был отправлен русский посол Фёдор Байков, миссия которого продолжалась до 1658 года. Однако она завершилась безуспешно из-за нежелания посла пройти все принятые при императорском дворе обряды (русские дипломаты отказывались падать ниц перед китайским императором). В 1658 году, когда маньчжурам удалось создать стратегическую базу в Нингуте и Гирине для перехода в наступление в Приамурье, они разгромили отряд Онуфрия Степанова в устье Сунгари, и в течение двух последующих лет полностью вытеснили русских из бассейна Амура. Россия продолжала попытки нормализовать отношения с Китаем. В 1675 году из Москвы в Пекин было направлено крупное посольство во главе с Спафарием. Посольство Спафария больше года безрезультатно находилось в Пекине. Император предъявил русскому правительству ультиматум, по которому Китай отказывался принимать русских послов, до тех пор пока русские не уйдут из Приамурья и не выдадут вождей местных племён, принявших русское подданство^{[источник не указан 207 дней]}.

В 1682 году было образовано Албазинское воеводство с Амуром, получившие прощение казаки Никифора Черниговского стали служить Русскому государству. После подавления восстаний китайцев в континентальном Китае и на Тайване маньчжуры начали военные действия против русских: в 1685 году войско маньчжуров, состоявшее из 4000 солдат и 1200 рабочих-китайцев, оснащённое артиллерией, осадило город. Гарнизон острога насчитывал 350 человек, к ним присоединились ещё 98 пашенных крестьян, перебравшихся в Албазин при известии о приходе «богдойских людей». На требование капитуляции албазинцы ответили отказом, но после того как маньчжуры подожгли острог, вынуждены были сдаться. Около 40 человек ушли с цинской армией, остальные были под конвоем цинских солдат отправлены в Нерчинск. Уцелевшие албазинцы просили нерчинского воеводу Ивана Власова пропустить их «к Руси», но тот, опасаясь «побежную славу из Албазина учинить», отправил их обратно. Осенью албазинцы, усиленные подкреплениями из Нерчинска, вернулись обратно, и, пользуясь отводом цинских войск в Айгунь, собрали урожай, перестроили острог и вновь отстроили свои дома. Возникновение осложнений с западными странами побудило Московское правительство активизировать попытки установления мирных отношений на востоке^{[источник не указан 207 дней]}.

Подготовка к заключению договора

Русская делегация

26 января 1686 года после известия об осаде Албазина из Москвы было отправлено «великое полномочное посольство» для заключения с Китаем мирного договора. Организацией посольства занимался известный дипломат царевны Софьи — князь Василий Голицын. В состав посольства вошли три посла: 35-летний стольник Фёдор Головин (ранее служил на астраханском воеводстве), нерчинский воевода Иван Власов (грек, приехавший на службу из Константинополя) и дьяк Семён Корницкий. Их сопровождала дворянская свита с переводчиком латинского языка Андреем Белобоцким. Охранный полк посольства составил 506 московских стрельцов и 1400 казаков. Обоз посольства состоял 270 подвод с продовольствием, боеприпасами и товарами.

Инструкция Посольского приказа велела придерживаться того, что китайская сторона незаконно начала войну; переговоры должны были проходить исключительно на российской территории. Послы должны были передать китайской стороне, что в Даурию посланы «несчётные и несметные сильные войска». Настаивать необходимо было на границе по всему течению реки Амура. В случае отказа после «долгих пространных разговоров» — склонить китайскую сторону к границе по Амуру до его левых притоков Зеи и Буреи. В крайнем случае граница должна была пройти у Албазина, в случае отказа — достичь перемирия, после чего начать военные действия.

Спустя два месяца Головин прибыл в Тобольск, где набрал крестьян и ссыльных. В конце сентября того же года посольство добралось до Рыбного острога на Ангаре, где вынуждено было остаться на зиму. В это время пришло известие о согласии китайского императора заключить мир. В сентябре 1687 года Головин достиг Удинского острога, откуда через русского гонца просил китайскую сторону начать переговоры. В январе 1688 года монгольское войско начало войну, безуспешно осадило Селенгинский и Удинский остроги. Головин получил из Москвы разрешение оставить Албазин в случае заключения мира. В случае срыва переговоров Головин должен был передать китайской стороне, что «великие государи их цар­ское величество изволяют быть границею Амуру реке и с сего времени их царского величества русские служилые и ясачные люди ни для каких промыслов за Амур реку ходить не будут, а на сю албазинскую сторону их китай­ских людей не пустят». Судя по присылаемым из Москвы инструкциям, царское правительство плохо представляло себе сложность ситуации на восточной границе, угрожая смертной казнью в случае ссоры с китайской стороной. Осенью 1688 года Головин прибыл в Нерчинск, где китайский император пожелал провести переговоры^[1].

Китайская делегация

Ранее китайское правительство не вело переговоры с иностранными государствами. До столкновения с русскими император Канси рассчитывал на лёгкое овладение Приамурьем из-за малочисленности русских. В мае 1688 года было сформирована китайская делегация в составе трёх послов: князя Сонготу, дяди императора Тун Гуегана и Лантаня (руководил осадами Албазина); а также свиты из чиновников и военачальников, и иезуитов-переводчиков латыни — испанца Томаса Перейры и француза Жана Франсуа Жербильона. Переводчики к русским были настроены враждебно.

Император не спешил с заключением договора, пока не получил известие о возможном союзе русских с Джунгарским ханством. 20 июля 1689 года китайские послы на 76 военных судах доплыли до Нерчинска. В то же время к Нерчинску подступила цинская армия с обозом в пять тысяч лошадей и четырёх тысяч верблюдов. Армия и флот насчитывали около 15 тысяч воинов. В Нерчинском гарнизоне находилось около 600 русских. 9 августа в Нерчинск прибыл Головин^[2].

Переговоры

12 августа 1689 года послы встретились на условленном месте — в поле между реками Шилкой и Нерчею в полуверсте от Нерчинска. Напротив друг друга были поставлены два шатра. Русский шатёр был покрыт турецкими коврами, посреди него находился стол с креслами, на столе стояли часы с золотой чернильницей. Китайский шатёр был покрыт простым полотном. По словам Жербильона, на русских послах были кафтаны из золотой парчи. Переговоры проходили на латинском языке (цинские послы не пожелали говорить на монгольском языке). Китайцы большое значение придавали границе и совсем незначительное вопросу торговли. На переговорах они придерживались установления границы по Амуру и по Аргуни до её верховья. Головин показал верительную грамоту, а цинские послы — императорскую печать. Переговоры начались с предъявления русскими жалобы на то, что богдыхан начал войну без предварительного объявления. На что цинские послы указали на самовольную постройку русскими Албазина и вред, причинённый ими подданным богдыхана. И после того, как богдыхан овладел городом, он отпустил русских при условии, что они не вернутся. Но русские вернулись и заново отстроили Албазин. Узнав об этом, богдыхан вновь осадил город. Они утверждали, что Даурия принадлежит императору со времён Александра Македонского и Чингисхана, потомками которого, якобы, являлась правящая династия Цин. Головин отвечал, что население Даурии давно платит ясак русским. Он предложил, «чтобы быть границей реке Амуру до самого моря»: левая сторона реки — России, правая — Китаю. 13 августа переговоры прошли под угрозой срыва. По словам Головина, знавшего латынь, переводчик Жербильон искажал речь китайских послов. Получив от русских отказ отдать Даурию, цинские послы, наконец, пошли на уступки и предложили установить границу по реке Шилке до Нерчинска. Головин настаивал на границе по Амуру. Русские решили подкупить иезуитских переводчиков через обещания Андрея Белобоцкого. Те согласились, признавшись, что китайские послы им не доверяют.

В течение двух недель с 14 по 27 августа послы вели переговоры заочно через переводчиков. Иезуиты тайно приняли от русских подарки пушниной и продуктами, пообещав доводить до сведения о намерениях китайских послов. В этот период Нерчинск был оцеплен со всех сторон цинским войском, находясь на осадном положении. Китайские пушки были направлены на город. К 18 августа цинские послы пошли на новые уступки, предложив провести границу по рекам Горбице, Шилке и Аргуни. В ответ на отказ русских, цинские войска с 20 по 23 августа приготовились штурмовать Нерчинск. После чего Головин предложил установить границу по Албазину, который может быть разорён. Цинские послы не согласились. Жители города готовились к нападению. 21 числа цинские послы отправили Головину «последнее» предложение провести границу по Горбице, Шилке и Аргуни. Они также сообщили, что знают о великом войске России, которое даже за два года не может прибыть в Даурию из Москвы. 23 августа русские с учётом начавшегося массового перехода местных бурят в китайское подданство, были вынуждены пойти на предложение Сонготу. В тот же день сторонам удалось согласовать условия договорённостей. 24 числа переговоры продолжались с угрозой их срыва из-за угроз со стороны цинских послов. Русские продолжали тайно одаривать иезуитов мехами. Цинские послы поначалу отказывались включать в текст договора положение о торговле, считая, что он будет им «в безчестье». К 26 августа стороны преодолели разногласия^[3].

Заключение договора

27 августа в 50 саженях от надолбов Нерчинска состоялись последние переговоры. Здесь были поставлены шатры сторон. Переводчики зачитали текст договора. Русским, не имевшим переводчика маньчжурского языка, пришлось поверить иезуитам, уверявшим в аутентичности маньчжурского экземпляра договора. Здесь же было принято решение совместно подписать экземпляры договора на латыни, скрепив их печатями обоих государств. Головин и Соготу принесли клятву соблюдать заключённый договор, обменялись экземплярами и обняли друг друга. 30 августа китайские послы вместе с армией и флотом отправились в Пекин. Головин через Иркутск направился в Москву. Успевший застать русских послов гонец сообщил им, что император был очень рад, узнав о заключении договора^[4].

Позднее китайское правительство было разочаровано заключением договора и требовало от российских властей разграничения территорий в Монголии и по ходу Станового хребта до реки Уды. Российское правительство по приезде Головина было недовольно потерей Амура, участник посольства Степан Коровин был подвергнут допросу^[5].

Договор

Нерчинский договор состоял из 7 статей. Тексты договора начинались с титулов монархов двух государств и имён послов. Первые три статьи регламентировали установление границы. Вторая, пятая и шестая статьи действовали до середины XIX века.

Статья 1-я установила границу между Русским и Китайским государствами по реке Горбице — левому притоку Шилки. Далее от верховьев Горбицы в направлении к Охотскому морю граница следовала по вершинам Станового хребта. Из-за отсутствия соответствующих полномочий у русских послов, земли между рекой Удой и горами к северу от реки Амура оставались неразграниченными, разграничение откладывалось на будущее.

Бассейн Амура в XVII веке был плохо знаком обеим сторонам. По тексту статьи невозможно точно определить, по какому ответвлению «Каменных гор» — то есть Становому хребту: Джугджур, Буреинский хребет, Ямалин или какому-то другому была установлена граница^{[комм. 2]}. Вопрос вызывала и упомянутая река Горбица, поскольку позднее оказалось, что есть две реки с таким названием: одна из них — левый приток Шилки, другая (впоследствии переименованная в Амазар) — приток Амура у бывшего города Албазина. Неясна была граница по верховьям Аргуни, исток которой располагался между Восточной Монголией и Западной Маньчжурией^[6].

Статья 2-я установила границу по реке Аргуни: от устья до верховьев. Русские строения переносились на левый берег.

Статья 3-я обязывала русских разорить свой город Албазин.

Статья 4-я запрещала сторонам принимать перебежчиков через границу.

Статья 5-я разрешала торговлю подданных сторон, закрепляла свободу перемещения всем людям с проезжими грамотами.

Статья 6-я вводила высылку и наказание за совершение разбоя или убийства подданными, перешедшими границу.

Статья 7-я позволяла китайской стороне на своей территории установить пограничные знаки.

Дополнительный пункт обязывал «в Албазинских местах никакому строению с обеих сторон не быть». Заканчивался текст договора указанием на заключение договора при границах русской Даурской земли лета 7197-го, августа 23 дня^[7]. Сохранились подлинники договора на маньчжурском и латинском языках. Русский оригинал, переданный маньчжурам в момент заключения договора, видимо, был утрачен; до наших дней его текст дошёл в копиях и «Статейном списке» Ф. Головина^[8].

Следует особо отметить, что Китай в основном соблюдал положения статьи 3 Нерчинского договора — до конца XVIII века маньчжурских поселенцев в Приамурье не было, а этническим китайцам (хань) до середины XIX века цинские законы под угрозой смертной казни запрещали появляться даже в Маньчжурии^{[источник не указан 207 дней]}.

Оценки

В российской историографии

В российской и советской историографии XIX—XX веков Нерчинский договор оценивался историками неоднозначно: как равноправный и как неравноправный и поражение российской дипломатии. Так, П. В. Шумахер в журнале «Русский архив» во второй половине XIX века отмечал, что «и в деле Головина, при всей его неудаче, заключалась та хорошая сторона, что один из пунктов Нерчинского договора был, некоторым образом, поводом к возобновлению… вопроса об Амуре».

Договор оценивался как равноправный, не ущемляющий права сторон, выгодный для России: П. Т. Яковлевой (Первый русско-китайский договор 1689 года, 1958), Б. Г. Щебеньковым (Русско-китайские отношения в XVII в., 1960). В 1960-е годы возобладала противоположная трактовка. Так, В. М. Хвостов в 1964 году так оценивал документ: «…Этот договор, подписанный представителями русского правительства под угрозой со стороны превосходящих маньчжуро-китайских войск, был вовсе не равноправным, а навязанным силой актом, причём в роли захватчика и насильника выступала Китайская империя». В. А. Александров (Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.), 1969) считал, что договор породил оккупацию Китаем территорий, занятых Россией во второй половине XVII века. В. С. Мясников (Империя Цин и Русское государство в XVII в., 1980) считал, что договор был подписан под угрозой применения силы со стороны Китая. Г. В. Мелихов (О северной границе вотчинных владений манчжурских (цинских) феодалов в период завоевания ими Китая, 1982) отмечал, что «Маньчжуро-китайские власти… воспользовавшись своим военным превосходством… прибегли к военным действиям и военному шантажу на… переговорах»^[9].

Однако русские историки расценивают Нерчинский договор как весьма несовершенный документ с международно-правовой точки зрения. Его тексты на русском, маньчжурском и латинском языках были неидентичными, упомянутые географические ориентиры — неясными, обмен картами не был произведён, делимитация границы была произведена на неудовлетворительном по тем временам уровне, а демаркацию границы и вовсе не проводили^{[источник не указан 207 дней]}.

В китайской историографии

В китайской историографии Нерчинский договор рассматривался как победа над русскими, покусившимися на исконно китайские земли^[10]. Многие китайские источники рассматривают договор как уступку в сторону России^[11]. Современная историография Нерчинский договор признаёт равноправным, при этом Айгунский (1858) и Пекинский (1860) договоры — неравноправными^[12].

В 1926 году Китай предложил правительству СССР вернуться к границам Нерчинского договора^[13].

Примечания

Комментарии

Источники