Борис Александрович Тураев (24 июля (5 августа) 1868, Новогрудок, Минская губерния — 23 июля 1920, Петроград) — русский историк, создатель отечественной школы истории Древнего Востока, в частности, Древнего Египта и Нубии. Наряду с Владимиром Семёновичем Голенищевым считается основоположником египтологии в России. Академик Российской академии наук в Петрограде с 1918. Автор свыше 150 работ, посвященных проблемам истории, истории религии и церкви, археологии, искусства, филологии, источниковедения и историографии.

Биография

Среднее образование получил в I гимназии города Вильно. По окончании историко-филологического факультета Петербургского университета (1891), где слушал лекции по истории Древнего Востока у Оскара Эдуардовича Лемма, во время заграничной командировки занимался у Адольфа Эрмана, Эберхарда Шрадера и Гастона Масперо, вёл научную работу в музеях Берлина, Парижа, Лондона и ряда городов Италии. Первая его диссертация была посвящена древнеегипетскому богу письма и мудрости («Бог Тот» (1898)), а вторая — агиологическим источникам истории Эфиопии. С 1896 приват-доцент, с 1904 экстраординарный, с 1911 ординарный профессор Петербургского университета. С 1896 он читал там лекции по древневосточной истории и преподавал древнеегипетский язык. С 1912 хранитель собрания египетских древностей Музея изящных искусств в Москве. Превосходная коллекция В. С. Голенищева, составляющая основу этого собрания, осталась в России во многом благодаря Б. А. Тураеву.

Главный труд — «История Древнего Востока» (1911, 2 тома; переиздания 1913, 1916, 1924, 1935, 2004), которая принесла ученому европейское признание (на уровне его современника Джеймса Генри Брэстеда) и до нашего времени остается одним из лучших исследований по теме. Книга впервые освещала общий ход истории на территории «от Кавказского хребта и Средней Азии до Персидского залива, Южной Аравии, страны африканских озёр, от рубежа Ирана и Индии до Геракловых столпов» и со времени возникновения первых цивилизаций до эпохи македонского и римского завоевания (опуская политическую историю, скажем, царства Птолемеев, относящегося к эллинистическому миру, Тураев описывал развитие египетской культуры в эту эпоху). В своем труде Тураев уделял много внимания политическим и культурно-религиозным аспектам древней истории, освещал экономические и географические факторы. Разделяя позицию Мейера и Масперо, Тураев высоко оценивал достижения египетской цивилизации в противовес берлинской школе панвавилонизма.

Его перу принадлежат также книга «Египетская литература» (1920) (к сожалению, второй том с переводами текстов напечатан не был) и очерк «Древний Египет» (1920). Тураев первым в России начал систематическое изучение и публикацию древнеегипетских памятников, преимущественно из отечественных музейных коллекций.

Явился воспитателем ряда востоковедов, в частности, Василия Васильевича Струве, творца принятого в советской марксистской историографии «пятичленного» формационного подхода.

Помимо египтологии, занимался историей Нубии и Аксума, средневековой Эфиопии и Эфиопской православной церкви, а также семитологией, ассириологией, шумерологией, коптологией, хеттологией и урартоведением. Тураева в силу широты его анализа и глубины энциклопедических знаний часто сравнивали с его современником Брэстедом. Б. А. Тураев собрал коллекцию египетских древностей, которая сейчас хранится в Государственном Эрмитаже.

В 1917—1918 годы был членом Предсоборного Совета и Всероссийского Поместного Собора Православной Российской Церкви; вместе с иеромонахом владимирского Рождественского монастыря Афанасием (Сахаровым), выступил инициатором восстановления в Русской Церкви праздника Всех святых, в земле Российской просиявших, представив 15 марта 1918 года на заседании соборного «Отдела о богослужении, проповедничестве и храме» доклад, в котором, в частности, говорил: «В наше скорбное время, когда единая Русь стала разорванной, когда нашим грешным поколением попраны плоды подвигов святых, трудившихся и в пещерах Киева, и в Москве, и в Фиваиде Севера, и в Западной России над созданием единой Православной Русской Церкви, представлялось бы благовременным восстановить этот забытый праздник, да напоминает он нам и нашим отторженным братьям из рода в род о Единой Православной Русской Церкви и да будет он малой данью нашего грешного поколения и малым искуплением нашего греха.»^[1]

Примечания